Е.М. Виноградова. «Концепт "Несбывшееся" в романе А.С. Грина "Бегущая по волнам"»

На значимость концепта «Несбывшееся» в творчестве А.С. Грина обратили внимание уже литературоведы. Так, по мнению В.Е. Ковского, Несбывшееся приобретает значение пересозданной действительности [3: с. 133], И.К. Дунаевская полагает, что «образ Несбывшегося — одно из наиболее ёмких воплощений этико-эстетического идеала Грина» [2: с. 132]. В тексте романа «Бегущая по волнам» этот концепт получает детальное лингвистическое развертывание и приобретает статус индивидуально-авторского. Н.Н. Грин отмечает, что образ Несбывшегося возник у А. Грина после одного из разговоров о старости: «...многие люди доживают до глубокой старости, ни разу не получив того, что утолило бы их душу. Так их душа, выглянув в мир, и увядает, не расцветя. Другие же на своем пути на всё бросаются жадно, непрерывно ошибаются и тоже неудовлетворенные, неутолённые уходят из жизни». Через несколько дней Грин написал для романа «Бегущая по волнам» вступительный фрагмент о Несбывшемся, сказав о состоявшемся разговоре, что он «сконцентрировал все давно лежавшие в глубине сознания мысли о Несбывшемся» [1: с. 72—73].

Интуитивно оцениваемые как справедливые, суждения литературоведов, тем не менее, не отменяют потребности в переводе гриновского «Несбывшегося» из области метафорических догадок в область аргументированной семантической определенности. Для этого требуется анализ средств его лингвистической репрезентации.

Понятийная составляющая концепта выражена прежде всего внутренней формой его имени (с учётом её парадигматических, деривационных и синтагматических связей), а его образная и ценностная (прагматическая) составляющие проявляются в сочетаемости имени концепта в узких и широких контекстах романа. Значимость образной составляющей обусловлена не только тем, что концепт получает лингвистическую репрезентацию именно в художественном тексте, но и установкой автора, который употребляет имя концепта в сочетании с лексемой «образ» («образ Несбывшегося»).

Противоречивый онтологический статус Несбывшегося проявляется уже в морфемной структуре имени концепта. Бытийная семантика корня «— бы-» отменяется префиксом с отрицательным значением «не-», и совокупная семантика двух морфем означает небытие. Но словообразовательная «память» слова учитывает также и значение префикса «с-». «Сбыть» — «продать», «избавиться», то есть прекратить бытие в определенном пространстве; «сбыться», соответственно, — «пойти на убыль». Совокупная семантика двух приставок приобретает значение двойного отрицания: Несбывшееся — то, чего не было, но что не избыло себя. Предикат бытийности требует определенности относительно одного из возможных миров — пространства бытия. «Сбыться» — значит перейти онтологическую границу между виртуальным (желаемым, должным, возможным) и тем самым утратить до-бытийную и до-событийную форму, прекратить бытие в качестве идеального феномена. Отсюда противоположный онтологический статус Несбывшегося — как не имеющего места в реальной действительности, но обладающего предикатом виртуального бытия, а потому допускающего переход онтологической границы. Предикаты бытия / небытия характеризуют несбывшееся относительно разных денотативных пространств, но в один и тот же момент времени. Сбывшееся утрачивает аксиологическую значимость, несбывшееся ее сохраняет.

Деривационно «несбывшееся» противопоставлено не только «сбывшемуся» (преодолевшему границу между ирреальным и реальным), но и «несбыточному» (не допускающему преодоления границы), а также «несбывающемуся» и «несбывавшемуся» (с ними связано представление о проницаемости границы, которая, однако, не имела прецедентов в продолженном настоящем). Очевидна модальная градация от узуального к генерализованному коммуникативно-речевому регистру: несбывавшееся (до момента речи) — несбывающееся (регулярно) — несбыточное (никогда вообще). «Несбывшееся» не содержит сем повторяемости или вневременности, но сохраняет зависимость оценки положения дел от субъекта наблюдения и от его временной координаты. Оппозиция «несбывшегося» и «небывалого» обусловлена пресуппозицией ожидаемого воплощения первого и противоречащего чувственному опыту, а потому неожиданного появления второго. Первое предполагает переход в реальность, но реальным не становится; второе, наоборот, изначально не предполагается, но обретает статус реального бытия и воспринимается как чудо, но и как воплощение чистой сущности («истинно-небывалое» в романе «Блистающий мир»).

«Сбываться» («осуществляться, исполняться», «случаться, происходить» [4: Т. 4, с. 36]) означает переход из области духа в область материальной формы, из сферы возможного в сферу сущего. При этом не обязательно происходит совпадение сущности и явления формы: сущее не обязательно есть сущностное. Несбывшееся — некий идеал, эталон по отношению к сущему, оно сохраняет свою связь с бесконечным и вневременным миром возможностей. Несбывшееся воспринимается сразу в двух модальных перспективах и обладает одновременно предикатом небытия в реальном мире и бытия в мире возможностей.

Очевидная субъективно-модальная отмеченность Несбывшегося проявляется в синтагматике имени: сбыться / не сбыться можно только относительно чьих-то ожиданий, по отношению к кому-то (сочетаемость с атрибутом принадлежности). Оно всегда предполагает такую точку зрения, которой открыты обе перспективы — ирреального и реального. При этом несбывшееся не обязательно обладает перцептивной определенностью для того лица, которого оно непосредственно касается (отсюда в романе мотив уяснения образа своего Несбывшегося). Степень определенности того, что может сбыться или не сбыться, различна; чаще образ возможного и его коррелят в реальном мире связаны метафорическими отношениями (ср.: «сны», «надежды», «пророчество»). Субъект, констатирующий, что нечто сбылось или не сбылось, не обязательно совпадает с субъектом порождения представления о том, что может сбыться.

«Поведение» Несбывшегося не подлежит контролю. Нечто сбывается не в результате усилий субъекта мнения, а как игра случая. Об этом свидетельствует анализ залоговой семантики имени концепта. Сочетаемость лексемы «сбываться» с именными группами, выполняющими в пропозициональной структуре функцию субъекта, показывает, что содержание Несбывшегося не является результатом рациональной деятельности субъекта (сбываются или не сбываются «сны», «опасения», «мечты», «надежды», «предчувствия», «пророчества» — но не «планы», «проекты» и т. п.). Словарь синонимов включает глагол «сбыться» в ряд глаголов с постфиксом -ся: осуществиться, исполниться, реализоваться, воплотиться в жизнь (или в действительность), претвориться в жизнь (или в действительность) [4: Т. 4, с. 336]. Однако, в отличие от других членов синонимического ряда, глаголы «сбыться / сбываться» не имеют залоговых вариантов; эти предикаты могут быть использованы только в двухкомпонентной пропозициональной структуре с актантом-субъектом (ср.: кто-то осуществляет что-либо — что-либо осуществлено кем-либо — что-либо осуществляется кем-либо). Сбывающееся совершает качественное изменение в силу внутренней готовности, но не в результате акциональной активности субъекта. Невозможна сочетаемость причастия «несбывшееся» со словами, обозначающими результат волеизъявления или проспективной деятельности («совет», «просьба», «приказ», «план»), потому что в этом случае предполагается субъект осуществления чужой или своей воли, а само осуществление перестает быть игрой случая. Поэтому очевиден модальный парадокс в строках А. Блока: «несбывшееся — воплотить». Заметим, что концепт «Несбывшееся» допускает как положительное, так и отрицательное содержание — ср.: «мечта», «надежда» — «предостережение», «опасение», при этом воплотить можно только то, что обладает положительной коннотацией.

Семантика совершенного вида и форма прошедшего времени причастия «несбывшееся» определяют особенности моделирования действительности в аспекте категории времени: факт несбывшегося всегда устанавливается ретроспективно относительно момента речи; тем самым отмечается его онтологическая неустойчивость — возможность изменения статуса (стать сбывшимся или воплощённым) в перспективе.

Переходя из причастия в субстантив (особенно в сочетании с атрибутом принадлежности: моё Несбывшееся), имя концепта приобретает обобщающее значение: его денотатом становится не только и не столько некая конкретная ситуация, имеющая отношение к личной сфере субъекта, но и вся область чьего-либо потенциального бытия.

Понятийное ядро концепта может быть представлено в полипропозициональной логической модели: (1. Некто полагает, что в виртуальном мире существует некоторое положение дел и что в реальной действительности может иметь место положение, тождественное или эквивалентное предполагаемому. 2. Это мыслимое положение дел обладает значимостью для некоторого субъекта, касается сферы его интересов (желательно или нежелательно для него), поэтому может быть определено как его несбывшееся. 3. Субъект, которого касается мыслимое положение дел, представляет его с разной степенью определенности. 4. Констатируется также, что к моменту речи в реальной действительности нет такого положения дел, которое соответствовало бы мыслимому, но мыслимое положение дел по-прежнему существует как вариант возможного положения дел в реальной действительности и может быть реализовано либо при наличии некоторых субъективных усилий, либо в отсутствие их и даже вопреки им).

Фреймовая структура концепта может быть реализована в нескольких частных «сценариях», которые в художественном произведении могут стать основой мотива, например: 1) содержание Несбывшегося неясно субъекту мнения, а потому с его стороны требуется угадывание (мотив прояснения образа Несбывшегося); 2) виртуальный образ не имеет соответствия в реальной действительности (мотив неудовлетворенности действительностью); 3) событие реального мира, с точки зрения субъекта оценки, не коррелирует с его виртуальным образом (мотив несбывшихся ожиданий, романтическая ирония, обнаруживающая конфликт между желаемым и его воплощением); 4) виртуальный образ утратил возможность иметь соответствие в реальной действительности (мотив недостижимого идеала); 5) виртуальный образ сохранил свою ценность, и субъект мнения полагает, что он может иметь воплощение благодаря субъективным усилиям (мотив претворения мечты в жизнь); 6) виртуальный образ утратил ценность для субъекта оценки и потому не содержит проекции в будущее (мотив отказа от мечты).

В романе А. Грина «Бегущая по волнам» прежде всего обращает на себя внимание сочетание имени концепта «Несбывшееся» с предикатом принадлежности («своё Несбывшееся»): несбывшееся мыслится как входящее только в мир конкретного субъекта и предполагает отграниченность персональных сфер. При этом уникальность субъективного содержания концепта и его надличностный характер подчеркнуты выбором написания имени концепта с прописной буквы. Концептуализацию Несбывшегося («уяснение образа») автор доверяет автобиографическому герою-рассказчику (Томасу Гарвею), а способом достижения этого становится вербализация концепта по мере соединения жизненного опыта с самопознанием. В то же время перспектива абсолютной ясности Несбывшегося представлена как форма его умертвления: «Через несколько столетних переходов желания человека достигнут отчетливости художественного синтеза. Желание избегнет муки смотреть на образы своего мира сквозь неясное, слабо озаренное полотно нервной смуты. Оно станет отчетливо, как насекомое в янтаре».

Индивидуально-авторская часть концептуальной семантики проявляется в выборе синонимичного имени концепта: в эпиграфе Несбывшееся метафорически обозначается именем «Дезирада» (производное от франц. «desir» — «желать»: область желаний): «О Дезирада, как мало мы обрадовались тебе, когда из моря выросли твои склоны». Внутренняя форма новой номинации актуализирует в Несбывшемся модальное значение желательности (не опасения или предостережения), ассоциативно связывая поиски Гарвеем его Несбывшегося и его встречу с девушкой по имени Дэзи.

Метафора «Несбывшееся — остров» детализируется за счёт компонентов лексического значения «остров» и дополнительных предикатов. Несбывшееся — это включённый в широкое безграничное пространство океана и в то же время отграниченный, замкнутый, трудноразличимый и труднодоступный локус: его склоны «поросли манцениловыми лесами», его берега «высоки и туманны», оно появляется внезапно («из моря выросли твои склоны»), обнаруживает себя и при этом остается неузнанным («мы плывем мимо... берегов Несбывшегося»).

Другая группа метафорических предикатов характеризует Несбывшееся в развернутом авторском отступлении: «таинственный и чудный олень вечной охоты». Компоненты лексического значения перифразы входят в содержание концепта: трудно уловимое, благородное, таинственное, противостоящее обыденности, недостижимое, объект постоянного желания. Несбывшееся характеризуется и как небесное, высокое, сущностное, как источник света: «над гаванью — в стране стран — сверкает Несбывшееся» В образное поле концепта входит сравнение его с архитектурным сооружением; при этом подчеркивается его размер («оно было громадно»), оформленность, структурированность, гармоничность («его стройность, его почти архитектурная острота выросли из оттенков параллелизма»). В то же время оно нерукотворно и подобно природным явлениям, «как бы бережно вынутым солнцем из драгоценного ящика». Несбывшееся обладает смысловой цельностью, подобно тексту. Как целое оно недоступно, но частично открывается во внешний мир: «волнующие слова, знаки Несбывшегося /.../ надписи золотых букв хранили неоткрытую истину». Знаки Несбывшегося могут оформляться в минитекст — в стихотворные строки, которых «почему-то» всегда только четыре.

Будучи непосредственно связанным с человеком, являясь выражением его скрытого потенциала и непостижимой сущности, Несбывшееся антропоморфно («...прощальной рукой Несбывшегося», «Несбывшееся зовёт нас») и связано с человеком прочной связью («оно было... так неотвязно»). Оно вне человека, далеко от него и в то же время близко к нему («Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты?»). Оно находится как бы за невидимой преградой, поэтому звуки, которыми оно обнаруживает себя, невнятны («глухой шум Несбывшегося»), хотя может проявляться с отчетливостью внятно произнесенной, но вырванной из контекста синтагмы, воспринимаемой как загадка и подсказка в одно и то же время, причём слышит эти слова только субъект Несбывшегося (слова «Бегущая по волнам», которые Гарвей слышал во время карточной игры). Несбывшееся находится у горизонта, совпадает с положением солнца, поэтому знаками его являются не только слова, звуки, но и свет: «Несбывшееся скрывалось среди гор, и я должен был принять в расчёт все дороги в направлении этой стороны горизонта. Мне следовало ловить все намёки, пользоваться каждым лучом среди туч и лесов»).

Метафорически актуализируется связь Несбывшегося с пространством духовного мира: оно обитает «в пустынях и лесах сердца, в небесах мыслей». Поэтому оно нуждается в эмоциональном и рациональном приближении к нему, в узнавании и понимании, но может остаться неразгаданным («...уяснял сущность и тип своего Несбывшегося», «Не ясен ли его образ?», «понял свое Несбывшееся»). Открывающееся не прямо, а через косвенные знаки, Несбывшееся многолико, любое его частное конкретное воплощение не равно целому: «Да, неоднократно повторялся обман, принимая вид жеста, слова, лица, пейзажа, замысла, сновидения и надежды, и, как закон, оставлял по себе тлен»; остается «воспоминание многих подобных случаев, о которых следовало сказать, что их по-настоящему не было»; «Невидимая рука чертила странные письмена, понять значение которых было нельзя, как в музыке, когда она говорит таинственными словами, хотя их прикладной смысл утерян».

Оппозиция внешнего знака и сущности несбывшегося реализуется в метафоре названий кораблей — «волнующих знаков Несбывшегося»: «Сидней», «Лондон», «Амстердам», «Тулон» для Гарвея означают вовсе не реальные географические точки, а «другой "Тулон" и вовсе не тот "Сидней", какие существовали действительно; надписи золотых букв хранили неоткрытую истину».

Несбывшееся производно от желаний человека, но и сами желания, и их воплощение появляются в силу внутреннего закона, а не по субъективному произволу: «Несбывшееся, которому я протянул руки, могло восстать только само, иначе я не узнал бы его и, действуя по примерному образцу, рисковал наверняка создать бездушные декорации». Оно проявляется постепенно («не начинает ли сбываться Несбывшееся?»), требует от человека терпения, поэтому, в сущности, уяснение несбывшегося и обнаружение его корреляции в реальном мире — это и есть бытие личности, переход от потенциального «я» к «я» реальному. Слишком сильные и определенные желания не приближают к Несбывшемуся, а уводят от него: «я узнавал свои желания постепенно и часто не замечал их, тем самым упустив время вырвать корни этих опасных растений. Они разрослись и скрыли меня под своей тенистой листвой». Но не ставшее желанным, не освоенное субъектом, оно тоже гибнет, превращается в «ржавчину... Несбывшегося».

Прагматическая составляющая концепта выступает в его индивидуально-авторском, гриновском варианте: чувство Несбывшегося не только заставляет человека испытывать экзистенциальную тоску, постоянно вглядываться в себя и в окружающий мир («Среди уродливых отражений жизненного закона и его тяжбы с духом моим я искал, сам долго не подозревая того, — внезапное отчетливое создание...»). Оно обладает особой «повелительной силой», подобной власти механизма («её стальное движение»). Его «властная рука» толкает человека на бесконечный поиск, ставит между бытом и Бытием, и он, откликаясь на зов Несбывшегося («рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас»), поняв его, «покоряется ему», «повинуется силе более повелительной, чем страсть или мания». Итогом может стать совпадение реального бытия человека с его сущностью («Филатр, нашедший своё Несбывшееся»).

Инвариантная фреймовая структура концепта коррелирует с фабулой романа, реализуясь в вариантах отношений разных персонажей с их Несбывшимся, друг с другом и с миром. Вехами на пути Гарвея к его Несбывшемуся становятся случайно услышанная фраза «Бегущая по волнам», превращающаяся в лейтмотив романа и являющаяся то названием корабля, то прозванием легендарной Фрези Грант, то названием произведения искусства, то метонимической или метафорической характеристикой реальной девушки (Биче — Дэзи); «подсказку» и стимулы в игре света на стенах комнаты, именах героинь (Биче, Фрези, Дэзи), карнавальных костюмах, корабле-игрушке и др. Способ движения Гарвея к Несбывшемуся — это не столько конкретные действия, сколько созерцание или самоанализ, пребывание в пограничном состоянии сна или дремоты, размышление. Проекция пропозициональной структуры концепта «Несбывшееся» на фабульный и персонажный уровни романа обнаруживает его дополнительные образные корреляты: море, луна, Фрези Грант и её чудесный остров, Дэзи, дом-корабль, обращенный к морю, который построен Гарвеем для Дэзи. Противоположными по своему отношению к Несбывшемуся являются Гарвей, занятый уяснением несбывшегося и движением к нему, и Гез (осознав своё Несбывшееся как несбыточное, он приходит к смерти, представленной одновременно как убийство и самоубийство). Противопоставлены и Гарвей и Биче: герой постоянно чувствует неуловимость Несбывшегося и отсутствие прямого пути к нему, а героиня, которую отличает прагматическая определенность, отказывается считать Несбывшееся категорией своего бытия. Если Гарвей, Филатр и Дэзи в конце романа, откликаясь на зов Фрези, обращаются в сторону моря, то Биче стремится к берегу («говорящим» становится её имя, которое ассоциируется не только с дантовской Беатриче, но и с английским beach; недаром уже в начале романа она сходит на берег и кажется «дочерью начальника всех гаваней мира» и может без линейки провести прямую линию).

Антонимом Несбывшегося в концептосфере романа становится Происходящее (также написанное с прописной буквы). Область Несбывшегося не вытекает из обиходной жизни, а параллельна ей: человек постигает свое Несбывшееся, «изумлённый явлением, которое, так очевидно, не имело никакой связи с Происходящим»; однако именно в Происходящем открываются знаки Несбывшегося.

Концепт «Несбывшееся» соединяет А. Грина с парадигмой не только романтизма и неоромантизма, но и модернизма (прежде всего символизма), взаимодействуя с концептами мечты, идеала, романтической иронии и др. Поиски героем Грина своего Несбывшегося — это путь в «страну стран», куда направлены «бушприты всех кораблей», то есть это поиск самого себя в мире и адекватности внешнего мира миру внутреннему. На этом пути акциональная деятельность постоянно взаимодействует с аксиональной, поэтому движение начинается с «остановки внутри себя», дающей возможность «прислушаться к затаенному ходу психических часов». При этом для Грина более важным является не воплощение Несбывшегося, а вера человека в его существование и попытка через поиск своего Несбывшегося глубже понять самого себя.

Литература

1. Грин Н.Н. Воспоминания об Александре Грине: Мемуарные очерки; Дневниковые записи; Письма / Н.Н. Грин; сост., подгот. текста, коммент. Н. Яловой [и др.]. — Феодосия; М.: Коктебель, 2005. — 400 с.

2. Дунаевская И.К. Этико-эстетическая концепция человека и природы в творчестве А. Грина / И.К. Дунаевская. — Рига: Зинатне, 1988. — 168 с.

3. Ковский В. Романтический мир Александра Грина / В. Ковский. — М.: Наука, 1969. — 296 с.

4. Словарь русского языка: в 4-х т. / АН СССР; Ин-т русского языка; под ред. А.П. Евгеньевой. — М.: Русский язык, 1981—1984.

5. Словарь синонимов: справочное пособие / Под. ред. А.П. Евгеньевой. — Л.: Наука, 1975. — 648 с.